1990-е для Казахстана были временем глубоких перемен. Распад советской системы и провозглашенный суверенитет повлекли за собой массу проблем — почти все сложившиеся социальные отношения разрушились, экономика была в упадке, деньги обесценились. Дезориентированное население пыталось найти точки опоры. То, что было совсем недавно под запретом (рынок, частное предпринимательство) и называлось спекуляцией, стало основным экономическим курсом нового государства. «Приватизация» стала модным словом. Общественная социалистическая собственность быстро перешла в частные руки. Но большинство населения осталось фактически ни с чем. Люди попали в ситуацию, когда нужно было что-то предпринимать, выживать любым способом. Многие, в основном пожилые пенсионеры, выносили из своих квартир на продажу то, что, на их взгляд, представляло хоть какую-то ценность. Улицы в Алматы в то время превратились в сплошную торговую зону. Торговали всем: поношенной одеждой, хрусталем, ложками, милицейской формой, гвоздями, виниловыми пластинками, бывшей в употреблении одноразовой посудой, книгами классиков марксизма-ленинизма и Библией…

Это явление нам показалось интересным как процесс, характеризующий время, и одновременно как эстетический факт. Товар, разложенный на земле, образовывал своеобразные «натюрморты», которые могли рассказать все о продавце — его личную историю, пристрастия, навыки... Мы фотографировали эти объекты и в качестве благодарности что-нибудь покупали (часто абсолютно не нужную вещь). Этот процесс сопровождался недолгим разговором, в ходе которого выяснялись дополнительные сведения. Например, одна бабушка продавала две пачки папирос, оставшихся от ее умершего мужа. Предлагая их нам, она говорила: « На что они мне — я не курю...». Или женщина, у которой мы купили старые фотографии советских киноактеров, сказала, что у нее их много — она их с детства коллекционировала.

В своей массе эти «натюрморты» как нельзя лучше рисовали картину смены эпох. Соседство таких идеологических символов, как пластинки с гимном Советского Союза и потрепанные куклы Барби китайского производства или «фирменная» косметика сомнительного происхождения, говорило о многом. «Вечные» ценности коммунистического прошлого обесценились и продавались за гроши наряду с ширпотребом консюмеристского настоящего. Надо сказать, что во всех регионах постсоветского пространства происходило то же самое. И сейчас в России, на Украине или в Киргизстане можно встретить подобные базары с идентичным товаром. И поскольку у всех была общая семидесятилетняя история, национальная специфика здесь уступает место интернациональной.

Постепенно у нас сложилась достаточно большая коллекция купленных таким образом вещей и отснятых «натюрмортов». Инсталлируя все это в выставочном пространстве, мы хотим показать множество взаимосвязанных реалий — реальность выставленной вещи, которую можно потрогать, задокументированную в фотографии реальность места, откуда взяли эту вещь, реальность существования каждого человека (владельца вещи), реальность времени (истории), реальность непосредственного межличностного контакта, наконец.

Елена Воробьева, 2006