Действие фильма «POTOM» разворачивается в двух местах города Лиепая. Первое из них — это закрытое помещение, обветшалое, заброшенное, как кажется, нежилое. Некогда это был Дом морского собрания русского военного флота, затем туберкулезный госпиталь, а позднее он стал госпиталем военным. Прошедшая через это пространство история оставила в нем свои следы, а потому оно по праву может считаться местом.

Можно и уточнить: в данном случае мы имеем дело со вполне определенным типом места. По сути, перед нами руина — мотив, имеющий богатую традицию в европейской культуре. Начиная с романтиков руина воспринималась свидетельством текучести времени, утраты того, что когда-то казалось неотъемлемой частью настоящего. Будучи живым напоминанием о безмерности времени и преходящести сущего, руина как зрелище относится к эстетической категории возвышенного, как и другие явления, превышающие своим масштабом человеческое измерение. К ним относится еще один излюбленный романтиками мотив — безбрежная уходящая к горизонту морская стихия. Берег лиепайского залива — это, собственно, и есть второе место, в котором протекает действие фильма. И встреча этих двух мотивов в работе Эпнере закономерна — ведь руина есть не что иное, как воплощение всесилия природы, ее реванша за попытки человека увековечить свои деяния.

Неохватность истории и безмерность природы — с этими двумя началами и сталкивается главный герой фильма, отставной офицер, давшей присягу стране, которой уже нет. И хотя то, что давало смысл его прошлой жизни, кануло в лету, стало руиной, он хранит ему верность: он носит мундир несуществующей армии, подчиняет свою жизнь военному распорядку дня. Можно сказать, что перед нами человек-руина, не вписавшийся в современность рудимент прошлого. Есть у героя фильма и реальный прототип — это отец художницы, советский морской офицер, оставшийся в Литве, где он живет — по словам дочери — «отложенной жизнью». Какие бы перспективы и возможности ни открывались ему в новой жизни, он склонен их откладывать: «Я сделаю это позднее… потом…»

И все же руина наглядно свидетельствует, что некий остаток прошлого остался в современности, хоть и в неполном и не подлинном виде. Очевидно, что неукротимая сила природы внесла изменения в то, каким некогда создал это строение человек, но в результате она создала новую форму, в которой формообразующая воля человека сосуществует с безустанным становлением природы. Так руина — об этом писали и Гегель, и Зиммель — возвращает человека к источнику его энергии, к ядру его «я», в котором природа и разум обретают общие корни. Вот почему герой Иевы Эпнере, с одной стороны, мобилизуя свое тело и дух, стоит на страже своего места, а с другой — посвящает себя тому, что в прежней жизни вряд ли входило в его привычки, — созерцанию морского горизонта.

Виктор Мизиано