Письма, представленные в проекте «Гуманитарная помощь» Нурии Гуэль, положили начало истории длительностью в пять лет, в которой мечты о романтической любви переплелись с социально-политической реальностью сегодняшнего мира. Отправившись на Кубу, испанская художница обнаружила, что она представляет особый интерес для местных мужчин, стремящихся эмигрировать в Европу. Тогда она объявила конкурс на лучшее любовное письмо, пообещав выйти замуж и, соответственно, обеспечить испанским паспортом его победителя. Жюри, состоявшее из приглашенных художницей проституток (речь ведь идет о продажной любви), определило лучшее письмо, и его автор в течение последующих лет до официального развода, обозначившего финальную точку проекта, стал мужем художницы и гражданином Испании, осуществил свою заветную мечту и испытал разочарование, познав изнанку жизни в Европе. Однако это случилось потом. Перед нами же – отправленные на конкурс письма, которые заставляют вспомнить о лучших образцах западной литературы от «Три стана и Изольды» до «Ромео и Джульетты», в которых нашел свое отражение идеал романтической любви. Литература сыграла огромную роль в ста новлении любовного культа, что позволило Эриху Фромму назвать романтическую любовь «восхитительной художественной формой». Как факт культуры, усвоенный и закрепленный сводом правил, она предполагает узнаваемые шаблоны и стилистические штампы – подобные сравнению женщины с цветком, которое повторяется в отправленных письмах. Это письма к воображаемой, а значит, идеальной возлюбленной. Разбирая работы французского теоретика психоанализа Жака Лакана, словенская исследовательница Рената Салецл обращает внимание на любопытную двойственность, свойственную нашему восприятию объекта любви. Влюбляясь, мы любим объект своих чувств за совершенство, которого стремимся достичь сами, и одновременно располагаем его в месте я-идеала, из которого хотели бы видеть подобным образом самого себя. Кроме того, в романтической любви объект интереса обретает особую значимость в своей недостижимости, являясь «объектом постоянного томления». «Чтобы родилась романтическая любовь», – пишет Салецл, – «реальное лицо не должно присутствовать; обязательным является лишь наличие образа». Это утверждение не только иллюстрирует ситуацию, послужившую началом проекта Нурии Гуэль, но и позволяет раскрыть еще один важный механизм любовных отношений, сформулированный Лаканом: субъект дает другому то, чем он или она сами не обладают. Этот эфемерный и недостижимый объект а порождает желание — подобно мечте об обетованной земле-Европе или идеальной любви.