Йонас Мекас создал свой фильм «Невошедшие кадры из жизни счастливого человека» в 2012 году, ознаменовав тем самым свое девяностолетие. Работу эту можно счесть итоговой — неслучайно ведь автор называет ее «фильм-как-
фильм». Создана она была Мекасом из фрагментов его старых киноматериалов, не включенных им в осуществленные ранее фильмы. Отрывки сцен, запечатленных на старой, уже поблекшей пленке, смонтированные, на первый взгляд, хаотично в непрерывную последовательность, время от времени сопровождаются напоминающей мантру речью автора: «Просто изображения... проплывающие мимо... это не воспоминания... это все реальность... просто изображения... ничем особо не примечательные... имеющие значение только для меня... ничего не происходит в этом фильме...»...
Классик авангардного кино, Мекас начинал как поэт. Однако позднее он обратился к дневниковому кинематографу, в котором ему удалось обнаружить язык, способный без посредничества литературного перевода передать катастрофический опыт II Мировой войны максимально широкой аудитории. Война — свидетельствует художник — разбила реальность на тысячи кровоточащих кусочков, и теперь ему и его поколению остается только путешествовать, собирая «отдельные крупицы и осколки знания, любви, надежды старых веков». Свободный поток образов, спонтанность их появления, растворение творчества в биографии — все эти черты поэтики Мекаса роднят его со многими художниками этого поколения, в частности, с движением «Флюксус» (FLUXUS), одним из лидеров которого был его друг и соотечественник Джордж Мачюнас. Фрагментарность и бессистемность монтажа — это то, что позволяет зрителю, проигнорировав киноязык, сразу погрузиться в предмет изображения: в заснятую на пленку жизнь. В то же самое время фрагментарность, разрушающая линейное повествование, предлагая зрителю обрывки жизни, деперсонализирует показанные эпизоды. Они обнаруживают себя не просто как кадры из биографии постороннего человека, но как картины жизни в целом, отчасти и жизни каждого из нас. Мекасу нужно было пережить опыт лагерей, пересыльных тюрем и эмиграции, пройти тернистый путь непримиримого нонконформиста с тем, чтобы в 90 лет осознать, что он прожил счастливую жизнь. Только создав сотню произведений, он смог понять, что из кадров, некогда им отвергнутых, можно создать шедевр. Ему надо было увидеть свой жизненный мир на пожухлой рассыпающейся пленке, чтобы осознать, что все эти годы он его беззаветно любил.